Каждая фотография Gregory Crewdson'a – результат труда целых бригад декораторов, осветителей, статистов. Столько усилий затрачивается обычно для съемок полноценного фильма. И все это делается ради одного нажатия на спусковой тросик форматной камеры, которое осуществляет даже не сам фотограф. Его роль – режиссер-демиург, вдыхающий жизнь во все это коловращение. Согласно его замыслу в этом мире дуют ветры, падают снопы света непонятного происхождения, бродят по улицам сомнамбулы.
А каждая фотография оказывается застывшим фильмом со своей историей и своей тайной. Дальнейшее развитие сюжета переносится уже в сознание зрителя. Как в камерный провинциальный кинотеатр. Сами фотографии – странные аквариумы с совсем не понятной загадочной жизнью внутри. Пунктум каждой – напряжение внутри полярной пары «знакомое, близкое – непонятное, чужое». Этим они и притягивают – видя привычные аксессуары нашего мира, с головой бросаешься в фотографию – но знакомые фрагменты собираются в загадку, которую невозможно расшифровать. Так бывает во сне. Возникает неясное ощущение тревоги и дискомфорта - триггер, который включает наше сознание для восприятия чистой фотографической энергии. Загадочно здесь все – застывшие позы героев, пучки яркого света, мерцающая зелень листьев, светящее магриттовское небо. В тоже время тут нет ощущения герметического текста – есть ощущение двери перед которой лежит связка ключей задача зрителя – лишь подобрать нужный и выйти в заветный волшебный сад. Реальный, придуманный? Нет ответа... Пред зрителем оказывается загадочный мир с ампутированным смыслом – собственно это и есть реальность более правдивая чем та, которая нас окружает.
